Моему игрушечному другу по кличке Сердюков Швеция поначалу не понравилась. »В хорошей стране должны достойно кормить и не отвлекаться на всякую ерунду» — говорил он, привычно сдвинув брови. — Но ведь мы ещё туда не прилетели, — урезонивал я скандалиста. Наша дружная фотокомпания болталась где-то над Балтийским морем, приближаясь к Гётеборгу.
— А кормить уже должны в самолёте! — буркнул шарообразный пассажир. — Почему нас не кормят шведские авиалинии? Если нас не кормят здесь, кто же будет кормить там? Мы умрём с голоду!!
— Это такая ихняя философия, — пояснял я терпеливо. — Мол, билеты сделаем подешевле, лететь недолго, а кому надо, тот купит себе сам.
-Что шведу хорошо, то нашему смерть, — изрёк неожиданно другой персонаж, поросёнок Пыхтачок, и вынул знаменитый национальный »tormozok a-la russe». Сочни, бутерброды с варёной колбасой, запивочка — вот это вот всё. Споры сразу же прекратились.
Обычно мы путешествуем втроём, чтоб нескучно. Сердюков и Пыхтачок живут в моей фотосумке. Они оживляют фотографии, наполняя их своей неуёмной энергией. В аэропорту за нами увязалась компания людей, похожих на известных блогеров. Ну хорошо, увязалась не случайно. Это был заранее спланированный коллективный блог- выезд. Специально обученные люди так плотно фотографируют каждый сантиметр пространства, что можно создавать вполне пристойные 3D-модели.
Особенно выделялся рыжий Timon_Timonych. »Надо держаться от него подальше, а лучше сообщить куда следует, — торжественно изрёк Сердюков. — Из-за таких иногда возникает неразбериха в аэропортах». Я не знал, что ему возразить. Сердюков известен своей скандальностью. Чтобы отвлечь сердитого попутчика от еды, постарался организовать насыщенную программу. В городе есть несколько мест, обязательных к посещению, как раз на пару дней. Разумеется, детский центр »Универсеум», совмещённый с небольшим зоопарком. Детский — это такая отмазка, позволяющая дядям и тётям забить на обязанности и побыть немного самими собой.
Можно сделать даже тепловое селфи!
Центр очень понравился Пыхтачку, особенно самая ядовитая в мире лягушка из Южной Америки. Для таких выстроен целый павильон со всякой тамошней растительностью. Я сразу сделал слегка уставшее лицо бывалого человека и заявил, что видел это всё в натуре.
Я решил, что пора удирать, пока законопослушные шведы не прогнали всех русскоязычных, и ещё до повторения извечного вопроса интеллигенции »А когда же будут кормить?». Кормили в »Heaven 23», на чёрт-те-знает-каком этаже небоскрёба »Гот и я», знаменитыми в узких кругах всё той обеспеченной интеллигенции гётеборгскими бутерами с креветошной горкой.
Игрушечного Сердюкова отпустило. Мне даже показалось, немного раздвинулись его брови. Так вот что нужно обычному туристу в Скандинавии! Дольче вита в современном шведском исполнении. Повара с татуированными руками, минимализм дорогих кожаных диванов, лучшие продукты от флегматичных рыбаков, красивые виды на город сквозь панорамное стекло.
К чёрту уличные парижские кафе! В их круассаны летит всякая дрянь с мостовой, а тунисская прислуга втихаря плюёт в кофе за 3.50€. Нет уже давно Того Самого Парижа, где Модильяни закладывал свои картины за ужин в »Ротонде» на бульваре Монпарнас, и печки той ресторанной нет, у которой он грел закоченевшие пальцы. А Гётеборг есть сейчас, здесь всё своё, оригинальное, только входящее в моду.
Через 50 лет его затопчут японские туристы, те самые, что фотографируют сегодня каждую устрицу в »Ротонде». Повара в легендарном »Хевен 23» будут складывать на бутерброд креветки, подобранные с пола. Как у себя, в Сомали. Знаменитые шведские гетто и шведская безалаберность станут понятиями нарицательными. Гопники, похожие на блогеров, будут ездить по другим, нераскрученным странам, созывая туристов. Ура, мы живём в другое время, теперь-то вы понимаете?
— Сегодня никаких музеев, только вкусная еда и лёгкий шопинг! — заявил Сердюков утром второго гётеборгского дня.
Пришлось идти на хитрость.
— Как насчёт автосалона »Вольво»? Прямо при знаменитом заводе. Это сибаритство чистой воды, для состоявшихся мужчин. Есть сыр »Гауда» в Гауде, пить »Саяны» на Саяно-Шушенской ГЭС, выбирать шведский автомобиль в Гётеборге, на берегу моря.
Сердюковские глаза засветили страстью Эллочки-людоедки, которой только что показали изящное ситечко.
— Разумеется, отметим шопинг в достойном ресторане со звездой »Мишлен», — бросил я невзначай, вбивая толстенный гвоздь в крышку гроба made in Volvo.
Долго ехали. По пути за нами опять увязались люди, похожие на блогеров. При каждом взгляде они почему-то стыдливо отворачивались и преувеличенно внимательно рассматривали царапины на фототоварах.
Автосалон в целом Сердюкову понравился. Всё солидно, секьюрити на входе, как в элитных московских Макдональдсах.
Были, правда, недочёты с обслуживанием.
— Почему не повесили ценники? — спросил он недовольно. — Приходится прикидывать стоимость самому. Вот это — явно прошлогодняя модель, даже кондиционера нету. Наша Лада-Приора и та выглядит современнее.
— А вот продавец-консультант — душка. Такой увлечённый менеджер, наверняка работает недавно и ещё не утратил служебного рвения. Встань-ка рядом с ним, я вас сфоткаю, — распорядился он по-хозяйски.
Я не стал рассказывать горькую правду, что прошлогодняя модель на самом деле изготовлена в начале прошлого века, когда на месте ВАЗа, да и вообще всего города Тольятти колосились лопухи, перекочевавшие потом в местное конструкторское бюро. И что автосалон известен во всём мире, как официальный музей »Вольво». И что позитивный новичок — не кто иной, как Сорен Нюбу, директор этого комплекса, »вольвешник» с 30-летним стажем. Он показал, как всё начиналось. Как придумали название (Volvo-»Я качусь»), перешедшее с обычного подшипника.
Как отцы-основатели долбили по полу шваброй, вызывая главбуха с нижнего этажа. Как создавали прекрасные автомобили — произведения промышленного искусства. Они стояли, блестящие и недостижимые, словно картины великих голландцев. Невозможно представить, что на них можно было ездить в грязь и холод, да по ухабистым мостовым. Это как укрываться на остановке от дождя портретом кисти Вермеера, да ещё оттирать в автобусе пассажиров его дубовой рамкой.
Мимо проплывали целые автоэпохи. У меня уже давно нет машины, и не очень хочется. Я давний фанат старых »Мерсов» и точно знаю — история мирового автопрома закончилась на легендарном 124-ом. Сегодня все компании шлёпают одинаково уродливые и безликие поделки для людей-андроидов, на 1-2 года, и Вольво — не исключение.
— Сорен, почему ТАК? — спросил я у Смотрителя Красоты. — Куда ушла твоя подопечная? Где Вольво? Почему я вижу на улицах Гётеборга нечто ниссанотойоторенопежовскодаймлерскозапорожское, но только не божественные контуры настоящих шведских красавиц?
Он потупил взгляд.
— Знаешь, такое нынче время. Все эти дизайнеры и топ-менеджеры строят свои блестящие карьеры, перебегая с континента на континент, из компании в компанию. Патриоты марки заменяются патриотами маржи. Сегодня они работают на японцев, завтра — в Детройте, потом может быть в Германии. А ещё технологи — они всем заправляют. Тут уже совсем ничего не поделаешь. Я вспомнил о вчерашнем ресторане и судьбе легендарной »Ротонды». Поблагодарил, побрёл рассматривать печальное завтра. Опять появились люди, похожие на блогеров. Рыжий традиционно дурачился, и пытался показать свои фото пилоту-манекену фирменного самолёта.
Пилот реагировал весьма сдержанно и всю дорогу одобрительно молчал. Рыжий со товарищи не унимались, сломали аттракцион »электронный гольф» и что-то ещё по мелочи. Это значит — настала пора уходить. Безмолвно, по-английски. Как ушли настоящие Дерево и Сталь из настоящих автомобилей, оставив за собой лишь пластик и консервные банки для одноразовых обедов.
— Так ничего и не заказали, — разочарованно протянул Сердюков. — Позавчерашний день, ни одного прайс-листа. Поехали в твой мишленовский ресторан. Хоть кормить-то будут по-настоящему, от пуза? С гарниром?
— Видишь ли, мой ненасытный друг, — начал я осторожно. — Это »Мишлен». Знаешь, что это такое? Это рестораны, куда надо идти, плотно перед этим поужинав. Чтобы наслаждаться Вкусом, как я только что наслаждался приборными панелями от классических »Вольво». Это был прекрасный вечер, прекрасный вкус уходящего солнца в Sjömagasinet.
Просмоленные причалы, забравшие могучее дерево у нынешних авто. Парусники, прибывающие ровно ко второму блюду.
Лучший в мире десерт, приготовленный руками простой шведской девушки. Я её люблю, она подарила мне сердце.
Только поужинать не удалось. Угадайте, кто съел всю закуску, треску, нежную сёмгу и прочие деликатесы.
Но, Самое главное — вот эти Дерево и Сталь. Не дать заменить их в себе пластмассой и компромиссному композиту из дешёвых. Этому учат нас Вольво и Гётеборг, спасибо им.
Артур Шигапов
Подробнее о турах и путешествии по Швеции